СЛАВЯНСКАЯ МИФОЛОГИЯ. Вячеслав Всеволодович Иванов, Владимир Николаевич Топоров. Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980. – Т. 2. – С. 450-456.
Славянская мифология – совокупность мифологических представлений древних славян (протославов) времен славянского единства до конца 1-го тысячелетия нашей эры и .. Как славяне поселились с протославянской территории – между Вислой и Днепром, в основном от Карпатского региона, через Центральную и Восточную Европу от Эльбы (Лабы) до Днепра и от южных берегов Балтийского моря до севера Балканского полуострова, произошла дифференциация славянской мифологии и изоляция местных вариантов мифов, что они долгое время сохранили основные черты общеславянской мифологии.
Такова мифология балтийских славян – западнославянских племен северной части влияния Эльбы-Одера, и мифология восточных славян – центров восточнославянских племен – Киева и Новгорода. Можно предположить существование других вариантов мифов южнославянских племен на Балканах и юго-западных славянских племен в польско-чешско-моравском регионе, но сведения об их древней мифологии скудны.
На самом деле славянские мифологические тексты не сохранились: религиозно-мифологическая целостность «язычества» была разрушена во время христианизации славян. Восстановить основные элементы славянской мифологии можно только на основе вторичных письменных, фольклорных и материальных источников.
Основным источником информации о раннеславянской мифологии являются средневековые хроники, анналы, написанные сторонними наблюдателями на немецком или латинском языках по мифологии балтийских славян и славянские авторы о мифологии польских и чешских племен, христианские учения против язычества («Слова») и летописи по мифологии восточных славян.
Ценные сведения из древнеславянской мифологии содержатся в трудах византийских писателей, начиная с Прокопия Кесарийского (VI век), и в географических описаниях средневековых арабских и европейских авторов. Обширный материал по славянской мифологии дают последующие фольклорные и этнографические сборники, а также лингвистические данные: отдельные мотивы, персонажи и мифологические предметы. Все эти данные относятся в основном к эпохам после протославянской и содержат лишь отдельные фрагменты общеславянской мифологии. Хронологически данные археологии о ритуалах и святынях совпадают с протославянским периодом: храмы балтийских славян в Арконе на острове Рюген, Перин под Новгородом и др., некоторые каменные изваяния – идол Збруч и др.
Особый тип источника для реконструкции славянской мифологии – это сравнительно-историческое сравнение с другими индоевропейскими мифологическими системами, в основном с мифологией балтийских племен, которая особенно архаична. Это сравнение позволяет нам идентифицировать индоевропейские истоки славянской мифологии и некоторых ее персонажей с их именами и атрибутами, например, главный миф славянской мифологии о дуэли между богом грома и его демоническим противником (см. Перун, Индо. -Европейская мифология). Индоевропейские параллели позволяют отделить архаические элементы от более поздних нововведений, от влияний иранской, германской и других евразийских мифологий и, впоследствии, от христианства, которое значительно изменило славянскую мифологию.
Согласно функциям мифологических персонажей, согласно характеру их связи с коллективом, согласно степени индивидуализированного воплощения, согласно особенностям их временных характеристик и согласно степени их значимости для человека в пределах славянского В мифологии они могут различать несколько уровней.
Высший уровень характеризуется более обобщенным типом функций богов (ритуально-правовыми, военными, экономико-природными), от их связи с официальным культом до первых государственных пантеонов. На высший уровень славянской мифологии вошли два протославянских божества, имена которых достоверно реконструированы как * Перун (Перун) и * Велес (Велес), а также связанный с ними женский персонаж, протославянское имя которого остается неясным.
Эти божества воплощают в себе военные и экономико-природные функции. Они связаны друг с другом как участники громового мифа: бог грома Перун, живущий в небе на вершине горы, преследует своего змеиного врага, живущего под землей. Причина их борьбы – похищение Велесом скота, людей и, в некоторых случаях, жены Громовержца. Преследуемый Велес постоянно прячется под деревом, камнем, превращается в человека, лошадь, корову. Во время дуэли с Велесом Перун ломает дерево, разбивает камень, стреляет стрелами. Победа Перуна заканчивается дождем, приносящим плодородие.
возможно, что некоторые из этих мотивов повторяются по отношению к другим божествам, которые появляются в других более поздних пантеонах и с другими именами (например, Свентовит). Знания о полном составе протославянских богов очень высокого уровня очень ограничены, хотя есть основания полагать, что они уже составляли пантеон.
Помимо названных богов, в пантеон славянских богов могли входить те божества, имена которых известны как минимум в двух разных славянских традициях. Таковы древнерусский Сварог (по отношению к огню – Сварожич, то есть сын Сварога), Зваразич – Зуарасиз у балтийских славян (ср. Чешский и словацкий редец, «суша», и румынский сфарог – «сухой». “форма этого имени).
Другой пример – древнерусский Дажьбог и южнославянский Дабог в сербском фольклоре. Несколько сложнее обстоит дело с древнерусскими именами Ярила и Яровит (лат. Gerovitus) у балтийских славян, так как в основе этих имен лежат древние эпитеты соответствующих божеств. Подобные эпитеты и образные имена, похоже, также были связаны с богами протославянского пантеона (например: Мать страны сыров).
Нижний уровень божества может включать божеств, связанных с экономическими циклами и сезонными ритуалами, а также божеств, олицетворяющих целостность небольших замкнутых групп: Род, Чур у восточных славян и т.д. Возможно, что большинство женских божеств принадлежало к этому уровню, обнаруживая тесную связь с коллективом – Макошь, Берегиня и др.), Иногда менее антропоморфным, чем боги высшего уровня.
Для элементов следующего уровня характерно максимальное разделение функций, что иногда позволяет рассматривать их как олицетворение членов основных оппозиций; например Поделиться, Лихо, Правда, Кривда, Смерть или соответствующие специализированные функции, например Суд. Общий славянский бог, вероятно, был связан с обозначением деления, удачи, счастья: ср. Богатый, имеющий бога, долю или бедный – не имеющий доли, бог, украинский. Небесный Бог, Небесный Бог – несчастный, нищий.
Слово «бог» входило в имена различных божеств: Даждьбога, Чернобога, Белбога и др. нлавянские данные и свидетельства других, более архаичных индоевропейских мифологий позволяют увидеть в этих именах отражение древнего пласта мифологических представлений протославян. Многие из этих персонажей появляются в сказках в соответствии со временем сказки, а также с конкретными жизненными ситуациями (например, Горе-Несчастье).
Герои мифологического эпоса связаны с началом мифологизированной исторической традиции. Они известны только по данным отдельных славянских традиций: таковы родословные герои Кий, Щек, Хорив у восточных славян, чех, Лях и Крак у западных славян и т.д. Однако для протославянской мифологии реконструкция уровня генеалогических героев правдоподобна.
Более древнее происхождение угадывается в персонажах, выступающих противниками героев мифологического эпоса, например, в чудовищах змеиной природы, более поздними версиями которых можно считать соловья-вора Рарога-Рарашека. Возможен протославянский персонаж мифологического сюжета о принце-оборотне, от рождения наделенном знаком магической силы (сербский эпос о Вуке-огненном змее и восточнославянский эпос о Всеславе).
Сказочные персонажи, по всей видимости, участники ритуала в их мифологическом облике и вожди тех классов существ, которые сами относятся к низшему уровню божественности: таковы Баба Яга, Кощей, Чудо Юдо, царь леса, царь воды, царь моря.
К низшим божествам славянской мифологии относятся разные классы неиндивидуализированных и часто неантропоморфных злых духов, духов, животных, связанных со всем мифологическим пространством, от дома до леса, до болота и т.д.: домовые, бычки, вода, русалки, вилы, лихорадки, марс, морас, кикиморс, судички у западных славян; из животных: медведь, волк.
Человек в своей мифологической ипостаси соотносится со всеми предыдущими уровнями славянской мифологии, особенно в ритуалах: ср. Полязник. Протославянская концепция души, духа отличает человека от других существ и животных и имеет глубокие индоевропейские корни.
Мировое дерево событий.
Универсальный путь, суммирующий все описанные выше отношения в пантеоне богов, у славян и у многих других народов – мировое древо. В этой функции в текстах славянского фольклора обычно фигурируют Выри, дерево небесное, береза, платан, дуб, сосна, рябина, яблоня.
К трем основным частям Мирового Древа приурочены разные животные: на ветвях и наверху – птицы (ястреб, соловей, птицы мифологического характера, Нырок и др.), А также солнце и луна; к стволу – пчелы, к корням – хтонические животные – змеи, ящерицы, черви, бобры.
Все Мировое Древо в целом можно сравнить с человеком, особенно с женщиной: увидеть изображение дерева или женщины между двумя рыцарями, птиц в композиции северной русской вышивки. С помощью мирового дерева моделируется тройная вертикальная структура мира – три царства: небо, земля и подземный мир, четырехчастная горизонтальная структура – север, запад, юг, восток, соответствуют четырем ветрам, жизни и смерти – зеленое и цветущее дерево и сухое дерево, дерево в обрядах календаря.
Славянская Вселенная описывается системой основных значимых бинарных противопоставлений, определяющих пространственные, временные, социальные характеристики Мира. Дуалистический принцип благоприятного – неблагоприятного для коллектива противопоставления иногда реализуется в мифологических персонажах, наделенных положительными или отрицательными функциями, или в персонифицированных членах противоположностей. Это: счастье (делиться) – несчастье (не делиться). Праславянское обозначение положительной функции имело смысл: «хорошая часть (разделение)». Ритуал гадания – выбор между делением и не делением между балтийскими славянами связан с противостоянием Белобога и Чернобога – ср. Олицетворение доброй судьбы и злой судьбы, порыв, боль, несчастье, встреча и не встреча в славянском фольклоре.
Система общих противопоставлений в мифологии.
Жизнь и смерть. В славянской мифологии божество дает жизнь, плодородие, долголетие – такова богиня Жива у балтийских славян и Род у восточных славян. Но божественность также может принести смерть: мотивы убийства связаны в славянской мифологии с Чернобогом и Перуном [проклятия типа «чтобы Чернобог (или Перун) убил вас»], возможно, с Триглавом, возможно, он повелитель подземного мира, с Перуном, победив демонического врага. Воплощениями болезни и смерти были Нав, Марена (Морена), сама Смерть как фольклорный персонаж и класс низших мифологических существ: мара (мора), змор, кикимора и т.д.
Символы жизни и смерти в славянской мифологии – это живая вода и мертвая вода, древо жизни и спрятанное рядом яйцо с костяной смертью, море или болото, где говорится о смерти и болезни.
Четное – нечетное – наиболее абстрактное и формализованное выражение всей серии противопоставлений, элемент метафорического описания дуализма всей славянской мифологии. Он подразумевает выделение четных чисел благоприятных и нечетных неблагоприятных, например дней недели: четверг связан с Перуном, пятница – в Макоши, вторник – в Право (ср. Также олицетворения, такие как Великий понедельник, Страстная среда, Страстная пятница).
Структуры целых чисел в славянской мифологии троичны (три уровня мирового древа, бог Триглав, роль числа три в фольклоре), четверные (четырехглавый идол Збруч, возможное объединение четырех персонажей из славянской мифологии Балтии. – Яровит, Руевит, Порревит, Поренут и др. 9). Злополучные нечетные числа, половинки, дефекты характеризуют отрицательные понятия и символы, например число тринадцать, огненное с одним глазом.
Правое – левое противостояние – основа древнего мифологического закона (право, истина, справедливость, правильность и т.д.), Хиромантия, ритуалы, будут приняты и отражены в олицетворенных образах Истины на небе и Кривды на земле.
Противостояние мужчин и женщин коррелирует с оппозицией право-лево в свадебных и похоронных ритуалах, где женщины находятся слева от мужчин. Между мужскими и женскими мифологическими персонажами есть существенная разница по функциям, значению и количеству: малочисленность женских персонажей в пантеоне, родство по типу дива-дива. Род – роженицы. Суд есть суд. Роль женского начала в магии и колдовстве особенно велика. Мать земли сыров – неизменный эпитет высшего женского божества.
Противостояние вверх и вниз в космических терминах интерпретируется как противостояние неба и земли, вершины и корней мирового древа, различных сфер, воплощенных в Триглаве, ритуально реализуемых в месте расположения святынь Перуна на холме и Велеса на холме равнины, как властитель преисподней.
Контраст между небом и землей (подземным миром) воплощен в ограничении божественности на небе, человека на земле. Славяне связывают славян с идеей открытия неба и земли от святого Георгия, Богородицы, жаворонка или другого персонажа, создающего благоприятный контакт между небом и землей. В подземном мире есть существа, связанные со смертью (например, земные русалки) и сами мертвые.
Противопоставления юг – север, восток – запад в космическом плане описывают пространственную структуру по отношению к солнцу, в ритуальном плане – структуру святилищ, ориентированную по сторонам света, и правила поведения в ритуалах; Собрались также четыре мифологических ветра, иногда олицетворяемые – Ветер, Вихрь, Борей, соотнесенные со сторонами света.
В контрасте между сушей и морем особое значение приобретает море, где обитают многочисленные отрицательные персонажи, в основном женщины; дом смерти, болезни, куда они отправляются в заговорах. Его воплощения – море, океан-море, царь моря и его двенадцать дочерей, двенадцать лихорадок, сирены. Положительный момент воплощен в мотивах прихода весны и солнца по ту сторону моря.
Это противопоставление пересекается с другим: сухое – влажное (сравните позже – Илья Сухой и Мокрый, Никола Сухой и Мокрый) и сочетание этих знаков у бога молний Перуна – огня и дождя.
Огонь противостояния – влага воплощена в мотивах противостояния этих стихий и в таких персонажах, как Огненный Змей (в русских былинах о Волге Всеславичах, в сказках и заговорах, в сербском эпосе о волчьем огне змея), Жар-птица (сказочная жар-птица, словацкое «жар-птица», птица страха – Пакс в русских заговорах с ее иссушающими водоворотами. Пламенная Мария ассоциируется с Громовиком Ильей в сербских и болгарских песнях, в отличие от Марии Макриной (от «мокрый»).
Особую роль «живой огонь» играет в многочисленных ритуалах, ритуалах сжигания, разжигания костра и ритуалах вызывания дождя (пеперуда, у южных славян), культе колодцев. Огонь и вода соединяются в образах Перуна, Купалы, огненной реки.
Мифологические воплощения оппозиции день – ночь – это миотис, полночь и полдень, Зори – утро, полдень, вечер, полночь. Свентовитская лошадь днем белая, а ночью забрызгана грязью.
В контрасте весны и зимы особое значение имеет Весна, связанная с мифологическими персонажами, олицетворяющими плодородие – Ярило, Кострома, Морена, а также обрядами зимнего погребения и открытия весны с растительными и зооморфными символами.
Противостояние Солнца и Луны воплощено в мифологическом мотиве брачных отношений Солнца и Луны. Солнечные божества – Сварог и Сварожич, Даждьбог, Хорс и др. ндним из древнейших распространенных славянских образов является изображение солнечного колеса; также слились изображение солнца на вершине мирового древа и хлеб солнца.
Бело-черное противопоставление известно и в других вариантах: светлый – темный, красный – черный. Его воплощение в пантеоне – Белобог и Чернобог; в гаданиях, в ритуалах, в приметах белый цвет относится к положительному началу, черный – к отрицательному.
Ближайшее и дальнее противопоставление в славянской мифологии указывает на структуру времени и пространства по горизонтали: ср. «Твой дом» – «далекое царство» в русских сказках, изображения тропинок, дорог, мостов, даль, старых и новых времен.
Дом – лес – конкретный вариант ближнего – дальнего противостояния и реализация противостояния – твое – чужое; он воплощен в образах человека и животного (например, медведя), бисквита, связанного с разными частями дома и двора, и других духов: капля с лесом, одна с водой.
Противодействие старому и молодому подчеркивает разницу между зрелостью, максимумом производительных сил и старостью, дряхлостью – ср. Мифологические пары молодого человека и лысого старика в весенних и осенних обрядах, Бадняка и Божича. Особую роль в славянской мифологии играли изображения старой ведьмы, бабы-яги и лысого старика, деда. Предки оппозиции – потомки и ритуалы поминовения предков, «бабушек и дедушек», а также старшая оппозиция – младшая, лидер – не лидер – связаны со старой – молодой оппозицией (см. Роль младшего брата в Славянский фольклор).
Контраст между сакральным и мирским отличает сферу сакрального, наделенного особой силой (ср. Корень «святой» в мифологических именах Свентовит, Святогор), от сферы повседневной жизни, лишенной сакральной силы.
Описанные элементы славянской мифологии, такие как противопоставления и мифологические персонажи, можно найти в текстах различных мифов: былины, сказки, заговоры, отдельные изречения, относящиеся к приметам, проклятиям.
Такие древнеславянские языческие обряды, как прогулка с козлом, преследование змей, заклание Ильинского быка, убийство коров, сжигание скота, завивка бороды (Велес, Николай или Илья), насыпание дождя, звание звезды, праздник Юрьевского и Купала, позволяют восстановить многие мифологические мотивы и установить связь между мифами и ритуалами, в которых эти мотивы реализуются.
Для протославянского периода восстановлены многочисленные языческие карнавальные праздники (участие мумий, сжигание чучела Костромы, Масленицы, фальшивые похороны и траур по Яриле, богу весеннего солнца), связанные с определенными временами года и поминовение мертвец. Совпадение некоторых характерных деталей вместе с типологическим объяснением делает возможным (по гипотезе В. Пизани) построение этих славянских праздников на обряды переодевания календаря, реконструированного для общеиндоевропейского периода Ж. Дюмезилом.
Уже в раннесредневековых латинских источниках описываются фарсовые обряды, в том числе погребальные обряды, как у западных славян (Козьма ди Пражский и др.), Так и у южных – в 13 веке Димитрий Болгар описывает русалов и театральные представления и танцы, исполняемые на них их повод, определяемый непристойным. В неофициальной массовой культуре эти языческие обряды сохраняются до XIX и XX веков во всех славянских традициях: похороны смеха мифологических существ, таких как Кострома, Масленица, Ярила, Мария и т.д. У восточных славян, где зооморфные символы, такие как ” смерть коровы »тоже участвуют в сезонных ритуалах, у чехов это обряд умрлек, весенние моравские ритуалы во время Смертной недели, когда чучело выносили Смртна недела с исполнением песен, которые буквально совпадают с восточнославянскими обрядовыми песнями, между болгары – Русалия, Герман и другие
Поздняя протославянская мифологическая система относится к эпохе образования первого славянского государства, наиболее полно она представлена восточнославянской мифологией и мифологией балтийских славян. Первые сведения о восточнославянской мифологии восходят к новостным источникам.
Согласно «Повести временных лет», князь Владимир Святославич в 980 году попытался создать общенациональный языческий пантеон божеств. В Киеве на холме вне княжеского двора с башней воздвигнуты идолы языческих богов Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла (Семаргла) и Мокоши.
Главными божествами древнерусского языческого пантеона богов были громовой Перун и «бог скота» Велес (Волос), которые выступали против – идол Перуна был установлен на холме, идол Велеса – на равнинах, возможно на Киевском Подоле.
По социальной функции Перун – бог княжеской дружины Велеса остальной Древней Руси. Единственный женский персонаж в киевском пантеоне богов – Макошь – связан с характерными женскими занятиями, особенно с прядением и шитьем. Другие языческие божества древнерусского пантеона менее известны, но все они связаны с общими природными явлениями: Стрибог, по-видимому, ассоциировался с ветрами, Даждьбог и Хорс – с солнцем, Сварог – с огнем.
Семаргл. Белая каменная резьба на фасаде Георгиевского собора (Юрьев-Польский) 1234 г.
Менее ясен последний бог древнерусского пантеона Симаргл («сим» – святой, «ярыгл» – ярило) в образе огнедышащей собаки. Некоторые исследователи считают этого персонажа заимствованным из иранской мифологии (Симургл); другие интерпретируют его как персонажа, объединяющего всех семи богов пантеона.
Связь между богами внутри языческого пантеона и их иерархия раскрывается при анализе схем перечисления богов в летописных списках, раскрывается связь Перуна с Велесом, Стрибога с Дажьбогом и Сварогом, окраиной Семаргла, или Мокоши.
Принятие христианства великим князем Владимиром в 988 году привело к уничтожению языческих идолов, запрету языческой религии и ее обрядов. Однако языческие традиции сохранялись почти до 19 века. Помимо богов, входивших в пантеон, известны и другие мифологические персонажи, о которых обычно сообщают из более поздних источников. Некоторые из них тесно связаны с культом семейного клана (Жезл) или с сезонными ритуалами (Ярила, Купала, Кострома), другие известны из менее надежных источников (Троян, Переплут), а третьи вообще являются творениями «кабинетной мифологии».
Западнославянская мифология известна несколькими местными вариантами, относящимися к балтийским славянам, чешским и польским племенам. Более подробная информация о богах балтийских славян, но информация разрозненная, речь идет об отдельных божествах, обычно связанных с местными культами. Возможно, что весь ряд мифологических персонажей самого высокого уровня у балтийских славян не был объединен в один пантеон, в отличие от языческих богов восточных славян. Хроники Западной Европы богаты сведениями о поклонении западнославянским богам, дают четкие описания центров поклонения, храмов, идолов, священников, жертвоприношений, гадания.
Языческая традиция балтийских славян была прервана насильственной христианизацией, поэтому не сохранились источники, отражающие продолжение древних верований. Из богов балтийских славян особенно известен Свентовит, характеризуемый как «первый или высший из богов», как «бог богов»; ассоциируется с войной и победами, его спрашивали о будущем урожае.
Храм Святовицы в Арконе на острове Руян (Руген)
Триглав, называемый «верховным богом», как и Свентовит, его атрибутом был белый конь, принимавший участие в предсказании. Идол Триглава имел три головы и располагался на главном из трех холмов, как в Щецине.
Сварожич-Радгост почитался как главный бог в своих центрах поклонения, особенно в Ретре, и, очевидно, был связан с военной функцией и предсказанием будущего. Яровит отождествляли с Марсом и одновременно почитали его как бога весеннего плодородия. Руевит также был связан с войной и почитался в Коренице. Паревит изображался без оружия и в виде пятиглавого идола. У идола Поренаты было четыре лица и пятое на груди.
Чернобог характеризовался как несущий гибель, это имя часто упоминается в топонимах у лужицких сербов, таких как белый бог Белбог. Доказать – это бог, связанный со священными дубами, дубами, лесами. Припекала – это приапическое божество (Приап), связанное с оргиями. Подага – божество с храмом и идолом в Плууне; Жив – женское божество, связанное с жизненными силами.
Как видно из списка, некоторые божества, наделенные одинаковыми функциями и похожие по описанию, имеют разные названия: не исключено, что их следует интерпретировать как локальные версии одного и того же протославянского божества. Есть основания полагать, что Свентовит, Триглав и Радгост возвращаются к образу Перуна. В то же время, учитывая ярко выраженную многоголость богов у балтийских славян, можно подумать, что некоторые божества объединены в одно божество, отражающее разную степень силы в разное время года. Возможны и случаи ярко выраженного противостояния: Белобог – Чернобог.
Единственным источником сведений о польских богах является «История Польши» Я. Длугоша (15 век), в которой перечислено несколько теофорических имен, сопровождаемых соответствиями из римской мифологии: Еса – Юпитер, Ляда – Марс, Дзидзилеля – Венера, Ния – Плутон, Дзевана – Диана, Марзяна – Церера, Погода – соразмерность, особенно временная (Temperies), Zywye – Жизнь. А. Брюкнер, анализировавший эти польские имена, указал, что многое в списке Длугоша является творением летописца и не имеет корней в древнеславянской мифологии. Таковы Ляда и Дзыдзилеля, имена которых восходят к припевам песен, остальные имена принадлежат персонажам более низких мифологических уровней, а третьи имена созданы желанием найти соответствие с римским божеством.
Однако есть основания полагать, что, несмотря на множество неточностей и вымысла, перечисление Длугоша отражает мифологическую реальность. Прежде всего, это относится к Ния – имя происходит от того же корня, что и русские «нав», «смерть», Дзевана (польское см. Dziewa, «дева») и особенно Марзяна, мифологические персонажи, которые совершали сезонные обряды. Pogoda и Zywye также заслуживают внимания, они не получают римских мифологических соответствий. Некоторые из этих персонажей имеют достаточно надежные соответствия вне польской мифологической традиции. Авторы, последовавшие за Длугошем, повторяют его список, а иногда и увеличивают его за счет новых божеств, достоверность имен которых, однако, невысока, например, Лель, Полель и Погвизд в Маковском, Похвист в Кромере.
Чешские и словацкие данные об именах богов одинаково разбросаны и требуют критического рассмотрения. Есть основания полагать, что когда-то в этой традиции присутствовали мифологические персонажи, продолжающие образы Перуна и Велеса (см. Чеш. Perun и словац. Parom) – имя Перун используется в проклятиях и просит гром, чтобы победить врага. Упоминание демона Велеса писателем 15 века Ткадлечеком в триаде «черт – Велес – змея» или выражение «за морем, Велесу» в переводе Иисуса Сираха (1561 г.). Некоторые из мифологических имен, встречающихся в глоссах древнечешского памятника «Mater verborum», совпадают с именами из списка Длугоша: Девана (лат. Диана), Морана (Геката), Лада (Венера), а также Зизлила в одном из более поздние источники (ср. Дзыдзилеля – Длугошу).
Имя мифологического персонажа Порвата, отождествляемого с Прозерпиной, вероятно, связано с именами Прове, Поревит у балтийских славян. Неплах из Опатовиц (16 век) упоминает идола Зейу (см. Зейон из более поздних источников), имя которого, возможно, связано с зеленью, культом растительности (ср. Древнечешский zeie – «трава»); mer также божество Jeseu (чеш jesen, «осень»), отождествляемое с Исидой. Гайек из Либочан (16 век) также сообщает о ряде мифологических имен (Климба, Кросина, Красатина и т.д.; Сравните Красопани – древнечешское имя мифологического существа, возможно, эпитет богини – «Прекрасная Дама», сравнимый с имя морской принцессы и матери солнца в словацких сказках, которые считаются ненадежными или вымышленными, однако даже эти незначительные останки дают косвенное представление о некоторых аспектах западнославянской мифологии.
Разрушение старой мифологической системы шло по нескольким направлениям: одним из них был переход мифологического персонажа с более высоких уровней на более низкие, от круга положительных персонажей к кругу отрицательных персонажей, что, по-видимому, произошло с таким существом, мифологически известным из чешского и словацкого фольклора как Рарог, Рарах, Рарашек.
Данных о южнославянской мифологии очень мало. Ранние попавшие в сферу влияния древних средиземноморских цивилизаций и принявшие христианство раньше других славян, южные славяне практически полностью утратили информацию о прежнем составе своего языческого пантеона богов. Идея единого бога возникла довольно рано, Прокопий Кесарийский указывал, что славяне поклоняются «всем другим божествам», приносят жертвы и используют их, чтобы предсказывать удачу, и сообщают о своем поклонении единому богу («Sulle Guerra с готы »III 14). Поскольку в этом же источнике содержатся данные о почитании бога грома и в топонимии славянских земель южнее Дуная имеются довольно многочисленные следы имен Перуна и Велеса, можно смело говорить о культе этих богов и следах мифа, о громовой дуэли с вражеским демоном среди южных славян.
В славянском переводе летописи Иоанна Малалы имя Зевса заменено именем Перун («Велик Сын Бога Порун…»), отражение имени Перуна можно увидеть в именах участников ритуала дождя на Балканах – Болг пеперуна, папаруна, пеперуда и др .; Сербско-хорв собственно, преперуша и т.д.; имена этого типа проникли в румын, албанцев и греков. Другое подобное название типа додол, дудол, дудулица, дудулейка и др., нероятно, связано с архаичным эпитетом Перуна.
Об образе Велеса в южнославянской мифологии можно судить по описанию у сербов святого покровителя и покровителя скота – святой совы, которая, видимо, вобрала в себя некоторые характеристики «бога домашнего скота». Упоминание в словенской сказке колдуньи Мокошки свидетельствует о том, что когда-то Мокошь был известен южным славянам. То же самое можно сказать о царе Дабоге из сербской сказки по отношению к восточнославянскому Дажьбогу. Не исключено, что понятие южнославянской мифологии может быть расширено, если обратиться к данным низших уровней мифологической системы, и особенно к ритуальной сфере.
Введение христианства в славянские земли с IX века положило конец официальному существованию славянской мифологии, сильно разрушив ее верхние уровни, персонажей которых стали считать отрицательными героями. Высшие из язычников древних славян сохранились в народном сознании и с принятием христианства отождествлялись с христианскими святыми, такие как Перун – со святым Ильей, Велес – со святым Власом, Ярила – со святым Георгием (Георгием).
Змеиный князь Владимир Мономах
Низшие уровни языческих божеств славянской мифологии, а также система общих противопоставлений оказались гораздо более устойчивыми и создали сложные сочетания с господствующей христианской религией («двойная вера»).
Сохранилась демонология: вера в дьявола (белорусский, лещук, пущевик; польские княгини лесные, боровы, украинские лисы, чешские лесные панцири и др.), Воду (польские топиелец, водник, чешский водник). У южных славян сложный мифологический образ вил (сербский), булгарской самовилы, самодивы – горных духов, воды и воздуха. Злой дух обыкновенного славянского стана – полдень, у восточных славян – полевой рабочий.
У восточных славян с семейством ассоциировались многочисленные мифологические образы: русь брауни, с эвфемистическими заменами этого имени на слова дед, дед, благоприятный, благоприятный, суседко, хозяин, сам, украинский хатный дидко, белорусский, хатник, господин, польский скрзат, Чешский скоитек, акоат, коат. Сохранились также духи отдельных дворовых построек – банника, сарая и т.д. Отношение к духам умерших было двойственным, одни почитались покровителями семьи – бабушками и дедушками, родителями, умершими естественной смертью, а другие – они сами считались опасными упырями (заложниками), умирали преждевременно или насильственно, самоубийцы Чур был одним из предков-покровителей, а упыри и Мавки были среди враждебно настроенных мертвецов. Сохранилась вера в многочисленную нечисть: нечисть, мару, кикимора, анчутка, нячистик у белорусов (шешки, цмоки и др.). Болезни персонифицировались с акцентом на их индивидуальные симптомы: встряхивание, Огнея, Ледей, Хрипуша и др. нредставления о двенадцати лихорадках в русских заговорах, которые находят параллели в других индоевропейских традициях, характерны.
Древние языческие традиции нашли отражение в многочисленных литературных памятниках, в которых использованы ключевые термины и понятия христианской мифологии и представлены основные категории славянской мифологии. Одним из характерных жанров восточных славян является духовная поэзия, которая по форме и музыкальному исполнению продолжает общую славянскую традицию исполнения эпических песен на сюжеты из славянской мифологии.
Древнерусская «Книга голубей» содержит идеи о взаимоотношениях человека и Вселенной, микро- и макрокосмоса, соответствующие ведическому гимну о Пуруше и восходящие к общеиндоевропейскому мифу о сотворении мира из человеческого тела. Сюжет спора между Правдой и Кривдой также восходит к индоевропейским истокам.
У западных славян мистические фарсы с мифологическими персонажами, такими как восточный славянин Ярила, рассматривают древнечешскую мистерию «Унгентариус» (13 век) с сексуальными мотивами, играя с идеей смерти, смеясь над смертью.
Христианство у славян в значительной степени ассимилировало древнюю мифологическую лексику и ритуальные формулы, восходящие к индоевропейским источникам – такие имена, как «бог», «спасенный», «святой», «пророк», «молитва», «жертвоприношение», » крест »,« (Ре) крестити »,« обряд »,« треба »,« чудо »и др.
